Как представляли нечистую силу наши предки? Как сейчас ее представляем мы? Бывали ли с вами необычные случаи связанные с явлением нечистых духов? Верите ли вы в духовный мир?
Предлагаю вашему вниманию выдержки из статьи А.Д. Антонова "Падшие ангелы vs черти народной демонологии "
Бесовские тела отличаются от людских лишь тем, что они невидимы,
а в остальном демоны похожи на земных созданий — у них есть вну-
тренние органы, они едят и переваривают пищу, как животные: «Пи-
таются — одни как бы неким вдыханием в сосуды и в нервы, другие —жидкостью, но употребляют ее не через рот, как мы, а наподобие губок
и устриц, всасывая извне жидкость и оставляя снаружи все, что в ней
было твердого»; бывшие ангелы даже «извергают из себя некие экс-
кременты»
О том, что бесы, как античные боги (которых, естественно, отождест-
вляли с демонами), питаются дымом от языческих жертв, говорили
и такие авторитетные богословы, как Иоанн Златоуст и Василий Ве-
ликий . Некоторые полагали, что
демоны входят в людей именно затем, чтобы получить возможность
пить, есть и предаваться похоти в человеческом теле [Махов 2006: 128].
В Лавсаике, в рассказе о Макарии Египетском, описан демон, кото-
рый, вселившись в человека, «…имел такую силу, что, съевши три меры
хлеба и выпивши киликийское ведро воды, то и другое извергал и об-
ращал в пар. Съеденное и выпитое им было истребляемо как огнем»
Черт — персонаж народной демонологии, предположительно восходя-
щий к дохристианской культуре, в то время как бес (сатана, дьявол) —
персонаж, пришедший из христианской, книжной традиции. Однако
у восточных славян образы черта и беса сливаются, становятся синони-
мами, обозначая «нечистого»
В общей массе христианских текстов бесам гораздо чаще отво-
дится роль бесплотных искусителей, склоняющих ко греху. Они
являются в зримом облике, чтобы запугать или обмануть человека,
но, побежденные и разоблаченные, тают, как дым. Однако во многих
апокрифических и канонических текстах святые бьют демонов, как
тварей из плоти и крови, физически истязают, попирают их ногами,
наносят им раны и даже вырывают у них волосы.Как отмечала Л. Н. Виноградова, «…злой дух (бес, черт, дьявол) может иметь
вполне определенный тип внешности с признаками зооморфно-антропо-
морфного существа (заросшего шерстью, с рогами, хвостом, копытами), но в
то же время о нем говорили как о бесплотном невидимом духе, способном все-
ляться в людей»
Граница между «духовным» и
«материальным» не только условна, но и очень подвижна: если дух
невидим, для его изгнания применяют христианские и / или маги-
ческие средства — молитву либо заговор, крест и святую воду либо
травы, коренья и дым; если он явился в зримом облике, это означает,
что с ним можно вступить в физический контакт и, при определен-
ных условиях, причинить ему боль и даже убить. Идея «мате-
риализации» павших ангелов ярко выражена в славянском и евро-
пейском фольклоре: после грехопадения демоны обрели плотские
тела, а длинные ногти, шерсть, рога или хвост — не иконографиче-
ская условность, а их реальное обличье. Для уродливого облика бе-
сов существует простое этиологическое объяснение: низринувшись
на землю, они набили себе горбы и охромели.
Славянский фольклор не имеет разработанной системы пред-
ставлений о духах: сюжеты, в которых они возникают и действуют,
антропоцентричны и вращаются вокруг одной темы — коммуника-
ции человека и мифологического персонажа; другие сюжеты редки
и лаконичны (падение демонов с небес, вражда водяного и лешего
и т. п.). Именно поэтому о свойствах и способностях «нечистых»
мы узнаем лишь благодаря рассказам о действии героя, вошедшего с
ними в контакт, и не знаем, «как проводит свою жизнь бука, когда ею
не пугают детей, и чем заняты те, из лесной избушки, когда в ней не ночуют люди»
В этом — отличие народных чертей от бесов христианского богос-
ловия.
Ценный источник по народной демонологии XVII–XVIII вв. — след-
ственные дела, в которых фиксируются рассказы обвиняемых в
колдовстве (причем записанные людьми, в отличие от европейских
отцов-инквизиторов, достаточно близкими в своем культурном
опыте к самим допрашиваемым). Бесы напоминают здесь тварей
из плоти и крови. Они рождаются, растут и стареют. К примеру,
Афонька Науменко в 1642–1643 гг. утверждал, что ему прислужи-
вали «старые и молодые» черти. В славянском фольклоре эти способности беса — рождаться и
производить на свет себе подобных — представлены широким спек-
тром мотивов. Черти могут не только совокупляться с женщинами и
иметь от них детей, но и появляться на свет другими способами: из
душ людей — грешников, колдунов, некрещеных младенцев и т. п.;
из животных — черного петуха, прожившего семь лет, из петуши-
ного яйца и пр.; наконец, вследствие неверного поведения челове-
ка — из плевка, не растертого ногой, капель, стряхиваемых с руки
на землю, «лишнего», второго удара по явившемуся черту (мотив
«черта с два».
ЧЕРТОВКИ
В текстах XVI в. и особенно XVII–XVIII вв. бесы разделяются не
только по возрастному, но и по половому признаку.
«Чертовки» — бесы с женской грудью — изредка появлялись
на древнерусских миниатюрах. Этот атрибут мог указывать не на
женскую природу демонов, а на воплощаемый ими блудный грех:
так, на гравюре конца XVII — начала XVIII в. «Трапеза благоче-
стивых и нечестивых» бесы с женскими грудями стоят за спина-
ми пирующих, соблазняя их на порочные услады.
ТРЯСОВИЦА И КИКИМОРА
К бесам женского пола относятся и другие персонажи, полу-
чившие широкую известность в текстах и изображениях XVII–
XVIII вв. — трясовицы и кикимора. В деле 1635 г. по обвинению
колдуна Никифора Хромого утверждается, что колдун насылал на
людей нечистого духа, который делал пакости в доме и разгонял
коровье стадо, «а словет той нечистый дух Кикимора» Герой-
визионер «Повести Никодима Типикариса о некоем иноке»
(1640–1650-е) рассказывает, что перед ним явился «…видъ некий
бесовескъ, женска обличия имуще, простовласы и без пояса» и за-
ключает: «мне мнится, яко се есть зовомая Кикимора, иже бысть
на Москве не в давных временех». Про облик демона сообщается немного, но обе упомянутые
детали — распущенные волосы и отсутствие пояса — ключевые
черты нечистого, «ведьмовского» / демонического женского
персонажа славянской культуры. В Житии Саввы Вишерского
упоминаются исцеления людей у гроба святого от трясовицы, вы-
зываемой трясовичным бесом [Юрганов 2006: 245], а в заговоре,
найденном в 1741 г. у сержанта Ивана Рыкунова, демоны лихо-
радки многократно зовутся «сатона и тресовица». Другие заговоры пере-
числяют бесов, трясовиц и разнообразные физические недуги в
длинном ряду болезнетворных агентов, от которых нужно обезо-
пасить человека.
СОЖИТЕЛЬСТВО С БЕСАМИ
В следственном деле 1632 г. записаны слова крестьянки Оленки
о том, что она «живет с нечистым духом, с чертом» . Та же идея фиксируется в исповедных вопро-
сниках, которые в XVII в. становились все подробнее и включа-
ли длинные, социально и гендерно ориентированные перечни
грехов. Среди прочего, священник должен был спрашивать при-
хожанок о сексуальных отношениях с бесом: не сблудила ли де-
вушка «от нечистаго и от лешаго» .
Автор вопроса был уверен, что плотский грех с нечистым духом
вполне возможен. Точно так же полагали и сочинители лечебни-
ков XVII в., которые предлагали магические способы борьбы с
«любвеобильными» демонами, к примеру, обвязываться павли-
ньими перьями, «коли с человеком чертовка живет» В сочинении
последней четверти XVII в., недавно найденном в архиве Посольско-
го приказа, рассказано, что бесы превращаются в огненных змиев и
творят блуд с девицами , а в
синодальном деле 1746 г. утверждалось, что огненный змей навещал
жену белгородского президента О. С. Морозова .
МЕСТА ОБИТАНИЯ БЕСОВ
Занимая разные простран-
ства на земле, разные бесы получают соответствующие названия.
В заговоре из Олонецкого сборника второй четверти XVII в. упо-
минаются «из леса лешие, из воды водяные» . В 1723 г. «лжеюродивый» Василий Воитинов гово-
рил на следствии, что у него на службе состояло сто чертей и их
глава, «князь тьмы» бес Ирод; что водные бесы помогали ему
разорять мельницы, а воздушные носили по воздуху и снабжаликазной из разных стран. В следственном деле 1730 г. приводится целый список
«дьяволов»: «царей и князей черных, дьяволов, земляных и во-
дяных, крылатых, мохнатых, воздушных и болотных, лесных и
домовых…»; тот же список (который раз-
деляет бесов и по национальному признаку: «крымских и чере-
мисских, саксонских и заморских») встречается в черном загово-
ре 1728 г.18 Духи получают локальные характеристики или прямо
называются «лешими» и «водяными». Впрочем, разница между
«специализированным» демоном и народным духом-хранителем
ускользающе тонка: «домовой бес» и «домовой» («хозяин», «со-
седушко», «домовой дед» и т. п.) — в равной степени бесы с цер-
ковной точки зрения. С точки зрения носителей синкретической
народной традиции они тоже (хотя и не всегда) оказываются род-
ственными созданиями.
Черти народной
культуры населяют пограничные локусы на земле: межи, овраги,
леса, болота, омуты. Такая локализация соотносится как с тради-
ционными местами обитания персонажей славянской мифологии
(в древнерусских поучениях, памятниках канонического права и
исповедных вопросниках недаром осуждались молитвы, которые
люди приносят «бесам» у колодцев и рек, в рощах, у овинов, в банях
и прочих «переходных» местах .
Шуликуны
В свою очередь, локальные духи, как домовые, водяные, лешие,
шуликуны славянской мифологии сближаются с демонами по не-
скольким ключевым параметрам. Прежде всего, это генетическая
связь: духов отождествляют с падшими ангелами (представление,
которое соперничает с идеей об их происхождении от душ мертвых,
а иногда с апокрифическими версиями об их рождении от «пота-
енных детей» Адама или капель/искр, рассеянных чертом . Черты облика
различных мифологических персонажей адаптируют некоторые
маркеры демонического, пришедшие из иконографии дьявола и, от-
части, из теологии: в описании духов появляются такие признаки,
как чернота, хохол, рога или отсутствие спины. Эти знаки легко мо-
гут дополнять традиционные маркеры потустороннего существа,
прежде всего зооантропоморфность, увеличенный/уменьшенный
размер и «перевернутую / вывернутую» модель облика. Один из
ярких примеров — шуликуны, сезонные духи севернорусской тра-
диции, описываемые иногда как маленькие персонажи с хохлами,
крюками в руках и огнем изо рта:
три последних признака — известные иконографические марке-
ры демона (о христианской иконографии дьявола см. . Вздыбленными бесовскими волосами
(«шиш», хохол) наделяется леший и другие локальные духи .
Наконец, мифологические персонажи обретают
функции бесов: они стремятся получить душу человека, служат ему
или обманывают его, пытаясь в конечном итоге погубить и завлечь
в инфернальное царство.
