Кто убил Стефани Кроу? Часть вторая.
@murderss
@murderss
Follow
Feb 23, 2019 · 28 min read

Два последующих допроса 14-летнего подростка, от начала до конца записанные на видеопленку, позже станут одной из главных улик сначала против Майкла Кроу, а затем и против группы детективов Ральфа Клейтора. Ведь только на основании них мальчика будут обвинять в убийстве сестры, а полицию — в давлении на подозреваемого, в результате которого произошел, якобы, самооговор подростка. Приводить их полностью я не стану (первый допрос длился более 3,5 часов, второй — 6), а лишь охарактеризую, как они проводились, какие методы давления и уговоров использовали полицейские, и как отвечал Майкл на прямо поставленные ему вопросы.

Кадр из видео допроса Майкла Кроу
Спустя несколько минут после начала разговора с Майклом, Клейтор решил использовать в допросе мальчишки устройство, которое могло бы зафиксировать, когда он врет. И на предложение его применения Майкл ответил согласием, уточнив, правда, что он нервничает и провел ночь вдали от семьи. Он видел, что полицейский ему не верит, подозревая, но готов был пойти на проверочную процедуру.
Сделав небольшую паузу, через время детектив вернулся в «допросную» со своим коллегой, другим детективом, по имени Крис МакДоно. Этот полицейский имел 17-летний стаж работы в правоохранительных органах, 10 из которых проработал следователем в отделе насильственных преступлений. У МакДоно имелся сын того же возраста, что и Майкл, к тому же он вел группу проблемных подростков и обладал опытом общения с детьми этих лет. Но, главной причиной, по которой его вызвали в участок Эскондидо, являлось умение МакДоно управлять так называемой «машиной лжи», или выражаясь профессионально, аппаратом Computer Voice Stress Analyzer (CVSA).
Для справки:
Computer Voice Stress Analyzer (компьютерный анализатор голоса) — это оборудование, которое работает, измеряя непроизвольные изменения тональности голоса.

Это изменение часто указывает на вариации психологического состояния тестируемого, или проще говоря, свидетельствует о состоянии стресса, который испытывает человек при ответе на вопросы. И этот стресс в свою очередь говорит о лжи. Механизм этого устройства базируется на факте того, что во время вранья человек неосознанно напрягает голосовые связки и складки, что меняет тон голоса.
При работе с данным аппаратом его оператор, как и при работе с детектором лжи, задает испытуемому вопросы, предполагающие односложные ответы «да» и «нет».
На сегодняшний день об эффективности данной методики «выведения лжецов на чистую воду» спорят также, как и в случае с полиграфом. Кто-то считает, что успешность Computer Voice Stress Analyzer крайне высока и достигает почти 95%. Такого мнения обычно придерживаются представители полиций разных стран. В противовес им, адвокаты, некоторые ученые и обычные граждане доказывают, что у аппарата очень низкая эффективность и его легко обмануть. К тому же часто различные заболевания могут оказать существенное влияние на результаты теста.
Судя из того, что нам удалось найти на просторах интернета, примерно с 2013 года по сегодняшний момент этим оборудованием обзавелись многие полицейские управления США, Канады и Мексики. Об использовании их в странах Европы пока идут только споры. Но, как бы то ни было, результаты, демонстрируемые CVSA, также, как и в случае с полиграфом, в суде не принимаются, как доказательство. Однако, как говорят многие детективы, часто аппарат оказывает на подозреваемых психологическое устрашение самим фактом его использования на допросах, что в свою очередь приводит к чистосердечным признаниям.

Вот такое устройство и было использовано в вышеозначенном разговоре Майкла Кроу с Крисом МакДоно, при этом, судя из распечатки допроса, ему было дважды задано 15 прямых вопросов, в том числе “Участвовали ли Вы в убийстве Стефани?», и знаете ли «Кто ее убил?». Разумеется, на эти вопросы полиция неизменно получила ответ «нет», но после расшифровки результатов теста, выяснилось, что анализатор показывал изменение голоса Майкла исключительно на вопросах «знает ли он, кто убил его сестру?».
Затем в допросе произошел явный перелом, ибо после сообщения о «негативных результатах» теста и слов МакДоно «Майкл, я вижу, что Вас что-то беспокоит, и, кажется, Вы готовы в чем-то сознаться», подросток начал всхлипывать, говоря, что его собираются в чем-то обвинить. Он постоянно повторял, что не лжет и не знает, кто был убийцей, но на него продолжали давить, вспоминая найденные волоски в руке Стефани и повторяя по кругу одни и те же вопросы.
Такое ведение разговора с подозреваемым продолжалось почти два с половиной часа, а затем, подлив масла в огонь, Клейтор выпалил в лицо мальчишки, что в его комнате была найдена кровь Стефани. И совершенно побелев, Майкл смог в ответ прошептать лишь слово «Боже», закрыв лицо руками и начав плакать уже навзрыд.
Разумеется, никакой крови в комнате Майкла найдено не было, а эту ложь Клейтор использовал для усиления психологического давления на подростка. Но, как вы знаете, детективам практически во всех странах мира дозволяется в ходе допросов использовать ложь, дабы вывести преступника на чистую воду, и такое поведение сыщика никак нельзя поставить ему в вину. Единственное, что не учел тогда полицейский, так это то, что перед ним находился мальчишка, а не взрослый мужчина. Подросток, чья психика еще является ломкой и пластичной, на давление не всегда отвечает так, как от него ожидают. Ведь подростки пока еще психологически ближе к детям, а значит, воспринимают взрослых некими авторитетами.
Но, Клэйтор не собирался останавливаться, и пер, словно бульдозер, загоняя Майкла в ловушку. Он твердил подростку, что полиции известно имя убийцы, но им нужны детали преступления. Майкла то запугивали, то уговаривали, обещая, что ему «ничего не будет». Одним словом, полиция вела обыкновенный допрос, «прессуя» подозреваемого и не учитывая той малой детали, что перед ними находился не матерый преступник, а еще по сути ребенок.
Майкл плакал и не сознавался, а затем, дрогнув под сильным напором, стал сомневаться в себе, и все твердил «я не помню этого, я ничего не помню».
По окончании этого допроса, его вернут в детский центр, и позже социальный работник, присматривавший за ним, расскажет, что мальчик настолько был утомлен разговором в участке, что еле двигался. А, детективы, не удовлетворенные результатом беседы, покажут видеозапись детскому психологу с просьбой охарактеризовать поведение Майкла Кроу.
Доктор Лоуренс Блюм, консультирующий полицию психолог, внимательно прослушает все ответы Майкла, и скажет, что “его реакция не была типичной для невиновного человека». И добавит, что Майкл, кажется, «принадлежит к тому типу людей, которые живут в мире фантазий».
На следующий день, 23 января, допрос повторится, но уже будет длиться больше 6 часов. В этот день основной мыслью, озвучиваемой Майклом, будет идея, что если он и вправду убил Стефани (чего он не помнил), то это был не он, а его второе «Я». Он станет все время спрашивать, «что с ним будет, если “плохой Майкл” действительно совершил убийство»? Его заверят, что он ребенок, который не может отвечать перед законом равнозначно взрослому, но потребуют рассказать правду. Однако, правду Майкл либо не знал, либо говорить не решался, и все, что продолжали слышать детективы, так это слова «я ничего не помню».

И тогда Клейтор, используя хитрую уловку, предложил мальчишке написать письмо убитой Стефани, в которой брат мог бы попросить у сестры прощения.
Вот что написал Майкл:
«Дорогая Стефани,
сожалею, но мне не удается вспомнить, что я с тобой сделал. Я всегда буду любить тебя и помнить. Ты столько мне давала, что, наверное, являлась настоящим ангелом. Я старался быть любящим братом, насколько это возможно. Я до сих пор плачу по тебе, и молю Бога, чтобы ты и Он простили меня за то, что «они» говорят, я сделал.
Иногда мне кажется, было бы лучше вспомнить, что произошло, но иногда я думаю, что мое забвение — это благословение Божье. Потому что на самом деле я хочу помнить только то, когда ты была со мной.
Они провели меня через ад, и, наверное, это то, чего я заслуживаю.
Если я и вправду совершил то, о чем «они» говорят, значит, я безумен.
Я никогда не хотел причинить тебе вред, но знаю, что сделал это, потому что так говорят «они». Надеюсь, ты понимаешь, что я не знаю, о чем думал, когда делал это. И лучше бы я не вспомнил, потому что не смогу себе этого простить.
Хочу, чтобы ты знала — наверное, я был сам не свой, когда делал это. Они хотят, чтобы я им помог, но я просто не могу.
Если ты не сможешь меня простить, я пойму это. Однажды мы встретимся на небесах, и у меня будет целая вечность вымаливать у тебя прощение. Никогда не забывай, я буду всегда любить тебя».
Прочтя такое письмо подростка, детективам, очевидно, уже тогда следовало понять, что мальчик вовсе не признает свою вину в убийстве сестры, а пишет о том, что эту вину ему «насаждают». Его психику, словно комок пластилина, разогрели в руках, и лепили из нее нечто уродливое, не поддающееся пониманию. С истиной, правдой и признанием эта «поделка» не имела ничего общего. И то ли прожженному Клейтору тогда отказала логика, то ли его подвел многолетний опыт, но в этот момент в письме Майкла он почему-то увидел его желание признаться, и решил, как выражаются полицейские, мальчишку «додавить».
Один из детективов, Ной Висли, расскажет Майклу о расположении ножевых ранений на теле Стефани, и «приправит» рассказ «утверждением», что, во-первых, полиция имеет неоспоримые доказательства, свидетельствующие о том, что в дом Кроу никто чужой не пробирался. А, во-вторых, родители Майкла сами считают его убийцей.
Кажется, именно после этого Майкл начнет постоянно плакать, говоря, что не хочет «этого помнить», будет опять задаваться вопросом «что с ним будет?», и решит рассказать о своих проблемах во взаимоотношениях с погибшей Стефани.
Неожиданно он признается в зависти к сестре: “у нее всегда было много хороших друзей и отношений с людьми разного возраста. Она умудрялась дружить даже с девчонками — моими одногодками. У меня ничего не получалось, а ей это удавалось легко. Каждый раз, когда я должен был быть в центре внимания, неожиданно именно она заслоняла собой мой успех. Стефани заставляла меня чувствовать себя бесполезным. Той ночью я разозлился на нее, взял нож, вошел в ее комнату, и несколько раз ударил. Кажется, потом я стащил ее с кровати». Он также рассказал, что ненавидел всю свою семью, и поэтому прятался от нее в своих видеоиграх. “Во мне живет три разных человека, и один из них — это воплощение зла».
«Сколько раз ты ударил ножом свою сестру?” — поинтересовался сыщик, и получил в ответ «три раза».
Этот момент «непопадания» рассказа Майкла в факты убийства должен был бы сразу насторожить полицейских, ведь он, по сути, являлся классическим примером проверки самооговора. Но, и здесь предубеждение и слепая вера затмили у сыщиков доводы рассудка. Задав еще несколько вопросов, они снова получили от Майкла ответ «не помню» и слова “я знаю, что это сделал, но не знаю, как, потому что во мне было много гнева”.
Спустя несколько минут, Майклу Кроу будут предъявлены обвинения в убийстве его сестры, после чего подростка доставят в Juvenile Halls, место, где в округе Сан-Диего содержат малолетних преступников, участвующих в судебных разбирательствах (находится в Бердленде, пригороде Сан-Диего).
Его родители сумеют поговорить с сыном лишь на следующий день, но выйдут от него с полной уверенностью, что он не убийца, а ребенок, сломленный полицией.
Детективы же тем временем будут считать, что решение убийства Стефани Кроу находится у них «в кармане», а Клэйтор позднее скажет, что называл это преступление «убийством на почве страсти». О том, что в спальне супругов Кроу были найдены наркотики, никто и не вспомнит. Да и в целом любые иные версии по этому делу отойдут на задний план, предоставив полиции узкий, но как им тогда казалось, верный путь к наказанию виновного. Единственное, что их по-настоящему озадачивало — они не могли найти орудие убийства, и Клейтор решил сейчас сосредоточить свое внимание именно на его поиске. К тому же, ему казалось, что это ужасающее убийство Майкл совершил не в одиночку, а значит, следовало поискать его возможных сообщников.
Майкл
Как и многие 15-летние подростки, Mайкл Кроу имел проблемы с дисциплиной, тяжело сходился с людьми и откровенно скучал в школе. Являлся ярым поклонником саркастичных «Симпсонов», и не любил подчиняться «дурацким» правилам, зачем-то выдуманным взрослыми. Всегда носил лишь черное, и чувствовал, что очень отличается от иных 2400 детей его школы. Многие считали младшего Кроу человеком мрачным и нелюдимым, а сам Майкл воспринимал обучение в школе бесполезной тратой времени, где учат примитивным вещам. «Зачем расписывать ход своих мыслей, если можно просто написать правильный ответ?», постоянно спрашивал он, чем вызывал у преподавателей негодование и желание внушить представление о дисциплине. И если до 1997 года он демонстрировал одни из лучших результатов в школе, то уже к осени этого года его оценки упали до самого низкого уровня. Учителя недоумевали, а родители объясняли это юношеским протестом — дескать, Майкл слишком умен для того, чтобы учиться в столь заурядном заведении.
В декабре 1997 года Стива и Шерилин даже вызывали на педсовет, пытаясь привлечь родителей к воспитанию сына. Выслушав сожаления о своем поведении, Майкл согласился взяться за ум, а Стив на время отобрал у него плейстешн. Это наказание стало для мальчишки самым ощутимым, ведь он фанатично любил видеоигры. Спорт его не интересовал, он не состоял в группе бойскаутов и не ходил в церковь. Зато выход какого-нибудь нового «ролевика», типа «Final Fantasy VII», «Властелин колец» или «Tomb Raider» мог на недели вырвать его из реальной жизни. Настоящей страстью Майкла Кроу был фэнтэзийный мир, населенный рыцарями, колдунами и гномами. Здесь он мог развернуться в полную силу, подчиняясь лишь законам оружия и магии.

Невзирая на то, что многие считали это увлечение вредным для детской психики, тогда, в конце 90-х, большинство мальчишек были по-настоящему одержимы консольными играми, сутки напролет не отходя от телевизоров. Кто-то воспринимал это пристрастие вредным для неокрепшей детской психики, занятием, приводящим к неконтролируемой агрессии, отрыву от действительности и социума. Иные не видели в этом факте ничего пугающего. Но, зачастую подростки из-за игр становились совсем одинокими, уходя от общения со сверстниками, и полностью погружаясь в нереальный мир. У Майкла Кроу же, невзирая на такое увлечение, друзья были, и именно они стали в этой истории одними из главных «героев».
Нож
На следующий день после того, как тело Стефани было найдено в ее доме, детективы, подозревая причастность Майкла к убийству, разумеется, принялись опрашивать его друзей и товарищей. И первым, к кому они отправились, стал 15-летний Джошуа Тредвэй, лучший друг Майкла Кроу.
Так вышло, что на момент их посещения в доме Тредвэев не было взрослых, а Джошуа и его младший брат 13-летний Захари находились в гараже, что-то строгая из дерева.
Как оказалось, Захари мастерил какой-то проект для школы, но, внимание следователей привлек нож, который он при этом держал в руках. Это орудие до боли походило на описание ножа, которое им дал патологоанатом после осмотра трупа жертвы.
14-сантиметровое искривленное лезвие (с надписями на рукояти “Best Defense” — «Лучшая защита» и “China”), имело на тыльной стороне особой формы гарду, которая согласовалась с отметинами вокруг ран, полученных Стефани Кроу.

Тут же напрягшись, детективы попытались узнать, кому принадлежит этот нож, в отдельности спросив о нем у каждого из братьев. Захари ответил, что его владельцем является Джошуа, а Джошуя попенял на младшего брата, но эти расхождения в показаниях лишь еще больше укрепили полицейских в подозрении.
Позже детектив Ральф Клейтор окрестит этот нож не иначе, как «ножом лжи» (по-английски это звучит найф-лай), а оба мальчишки на суде отрекутся от своих слов, назвав ту странную ситуацию досадным недоразумением. Дескать, каждый из них неправильно понял вопрос детективов: Захари решил, что его спрашивают о 15-сантиметровом ноже «Рэмбо», который лежал рядом с его верстаком, а Джошуя понял, что речь идет об орудии, которое находится у младшего брата в руке.
Спустя неделю после этого случая на столе Клейтора в полицейском управлении зазвонит телефон, и он получит звонок, который заставит его думать, что орудие убийства Стефани Кроу таки найдено, и за страшную трагедию, случившуюся в Эскондидо, виновный скоро понесет наказание.
В этом звонке сообщалось, что из дома второго лучшего друга Майкла Кроу, Аарона Хаузера, исчез необычный китайский нож, судя по описаниям точь-в-точь похожий на нож «Лучшая защита» братьев Тредвэев. Об этом в полицию сообщила мать Хаузера, которая случайно заметила пропажу из коллекции ее сына. И в тот момент она думала о долге законопослушного гражданина, никак не предполагая, что приведет таким образом своего сына на скамью подсудимых.
Но, теперь у Клейтора появились основания для проведения официального обыска в доме Тредвэев, ведь в тот миг детектив был уверен — он нашел пропавшее орудие убийства и подельников Майкла Кроу. Вероятно, в насилии над Стефани повинны трое мальчишек — Джошуа Тредвэй, Аарон Хаузер и Майкл Кроу. Бог знает, чем могла им насолить маленькая девочка, но ее убийство не имело явного мотива, это была просто неконтролируемая агрессия, такая, которая свойственна лишь подросткам.
Испорченный праздник
27 января 1998 года Джошуа Тредвэю исполнилось 15 лет, в его доме в самом разгаре было празднование, и никто не ожидал, что веселье неожиданно прервет зловещий стук во входную дверь. Полицейские во главе с Клейтором потребуют проследовать подростка с его родителями в полицейский участок, и, нет, они не станут это откладывать на завтра.
Допрос вскоре выявит, что 16 января (за 5 дней до убийства Стефани) Джошуа, увидев китайский нож в коллекции Аарона, просто не смог устоять перед искушением, и действительно его украл.
«Это неправильно, я знаю, но я не сделал больше ничего дурного. Просто сначала спрятал его под кроватью, а потом отдал брату», — пояснял он детективу свои мотивы. Он снова и снова настаивал на этой версии, признаваясь лишь в краже, и утверждая, что сейчас оба ножа — и «Рэмбо» и китайская «Лучшая защита» находятся у него в комнате под кроватью.
В дом Тредвэев отправят полицейских, и те действительно найдут ножи там, где указал Джошуа. Оба орудия отправят на экспертизу, но даже первичный осмотр покажет — лезвие «Рэмбо» никак не согласовывается с ранами на теле Стефани, а вот второй нож был похож на орудие убийства.
Джошуа Тредвэя задержат по подозрению в мелкой краже, надев на него наручники прямо на глазах у матери. А в 21.45 этого же дня начнется первый изнуряющий допрос подростка, который продлится до 8 утра следующих суток. В общей сложности, к моменту его окончания выйдет так, что 15-летний Джошуа уже не спал 26 часов к ряду.
На допросе мальчишка будет отказываться от своей причастности к убийству, постоянно повторяя, что ничего о нем не знает, и выразит готовность подтвердить свои слова тестом на детекторе лжи. Но, Клэйтор, несколько дней назад уже сумевший сломить одного подростка, решит и тут использовать тактику давления. «Я знаю, что ты говоришь мне неправду, и я могу это доказать», — все время повторял он, как мантру, при этом, зная, что доказательств у него нет никаких.
На самом деле, экспертиза подозрительного ножа дала противоречивые результаты, как в отношении крови, так и ДНК. Однако, мальчишке этого не сообщали, предлагая в обмен на правду смягчение приговора. Джошуа плакал, и сознавался лишь в том, что сначала украл нож, и затем его спрятал, а через пару часов потребовал увидеться с матерью.
По закону, Клэйтор обязан был выполнить его желание, но не сделал этого, потому что в тот миг был уверен — трое малолетних подонков зверски убили маленькую девочку, и только в его силах раскрыть преступление. А для достижения результата любые методы хороши.
Детектив неожиданно осознал, что для пущего давления на мальчишку нужно использовать его родителей, и отец Джошуа, Майкл Тредвэй, ожидавший в коридоре, как нельзя лучше подходил для этой цели.

Джошуа Тредвэй
По правде говоря, уловка, которую придумал Клейтор, была в своей сути омерзительна, но он оправдывал ложь погоней за справедливостью. Перед его глазами стояла картина растерзанного тела Стефани, а Майкл Кроу и Джошуа Тредвэй не вызывали сочувствия. «Они мне лгут, и я отвечу им той же монетой», — подумал детектив и вызвал к себе фотографа для проведения сигналетической (опознавательной) фотосъемки.
Джошуя Тредвэя поставили у белой стены, вручив ему в руки табличку, на которой написали его имя, дату рождения и ареста, а также номер статьи «PC-187» уголовного кодекса Калифорнии.
Для справки:
Результаты сигналетической фотосъемки вы наверняка не раз видели в детективах. Это снимки подозреваемых, которых фотографируют для последующего опознания. Чаще всего, таких фотографий делают две — в анфас и правый профиль (гораздо реже делают фото и левого профиля). При этом, подозреваемому дают держать в руках табличку, на которой пишутся его фамилия и имя, дата рождения и ареста. Иные данные зависят от страны — в каких-то государствах указывают рост подозреваемо, в других статью, которую ему вменяют.
В случае с Джошуа Дредуэем, номер статьи «PC-187» — это статья, по которой в США судят за убийство 1-ой и 2-ой степени. На самом деле цифры 187 в Америке уже давно стали синонимом слова убийство. Произносят их немного нестандартно — не сто восемьдесят семь, а один восемь семь (one-eight-seven) или один восемьдесят семь (one-eighty-seven).

Сейчас проведение такой фотосъемки было абсолютно незаконным, ведь мальчику еще не предъявили никаких обвинений. Но, чуть позже эти снимки покажут его отцу, таким образом фактически внушив уверенность, что его сын замешан в убийстве. Увидев его в подобном «ракурсе», Майкл Тредвэй готов был на все, чтобы спасти сына, но именно такая реакция и требовалась Ральфу Клейтору.
Стоит понимать, что отец арестованного мальчишки на тот момент не имел никаких оснований не доверять полиции. Законопослушный гражданин, обычный слесарь, половину полицейского отделения он знал лично, ибо практически во всех комнатах устанавливал замки, уже давно работая по подряду с полицией Эскондидо.
Около 0.30 ему разрешат поговорить с сыном, не прекращая снимать на видеокамеру их разговор. Отец, шокированный, как ему тогда казалось, официальным предъявлением сыну подозрения в убийстве, всеми силами пытался его уговорить рассказать правду. «Джошуа, если Аарон дал тебе нож и попросил его спрятать, не выгораживай его ценой своей жизни. Я молю Бога, чтобы это не было орудие убийства, иначе я отрекусь от тебя». Так отец, по сути, оказавшийся марионеткой в руках хитрого следователя, продолжил оказывать на сына давление, подвергая психологическому прессингу. Позже он скажет, что «был дураком, так как не вызвал тогда адвоката».
Планомерно, шаг за шагом Джошуа Тредвэя подводили к признанию, и на тот момент, кажется, мало кто в полиции озадачивался проблемой установления истины. Говорят, «благими намерениями вымощена дорога в ад», и это был именно такой случай. Ральф Клейтор, никогда раньше не допускавший серьезных проколов в работе, в этом деле словно утратил себя. Одержимый ненавистью к убийцам 12-летней Стефани Кроу, мотивированный благими целями, он вдруг позабыл, что обязанность истинного борца за справедливость — это не запугивание подозреваемого. Ложью можно добиться лишь лжи, на ненависть ты получишь еще большую злобу. Орудием справедливости являются голые факты, и вместо того, чтобы прессинговать подростков, используя недозволенные методы, ему следовало бы направить свои усилия на поиск улик и доказательств. Но, он продолжая прицельно долбить в одну точку, постепенно разваливал дело. Он не мог не знать, что полученные незаконным способом признания мало того, что могут оказаться враньем, так еще и не будут приняты в суде, позволив убийце уйти от наказания. Но, тогда доводы рассудка спали мирным сном в голове детектива, им правил гнев — второй враг человека.
После разговора Джошуа с отцом, детектив, желая додавить мальчишку, опять вызвал в участок Криса МакДоно с его голосовым анализатором, и тот принялся за работу с остервенением натравленного на добычу бульдога.
Начав в 4 утра, поначалу МакДоно пояснит 15-летнему подозреваемому, что такое CVSA-анализатор.
«Сейчас конец 90-х, и эта машина — последнее слово техники. Степень ее точности — 97%. Она ошибется только, если ты сумасшедший или пьян. Ты пьян?», — спросит он у Джошуа, и, разумеется, получит отрицательный ответ. А затем начнет серию вопросов, которые, по сути, далеко выходили за рамки дозволенного. Три часа к ряду Джошуа будут пытаться навязать мнение о причастности найденного у него китайского ножа к убийству Стефани. Все это время подросток будет отрицать свои знания о совершенном преступлении, и анализатор голоса будет четко демонстрировать, что он говорит правду. Но ему скажут, что его тест провалился, и машина показывает, что он лжет. Находясь под столь мощным и долгим давлением, к 7 утра мальчишка сломается и изменит свою историю.
Теперь он скажет, что Аарон Хаузер сам отдал ему нож по просьбе Майкла Кроу. И случилось это через несколько дней после смерти Стефани. Будто бы Майкл обратился к нему с просьбой «избавиться от ножа», а он, как хороший друг, не смог ему отказать.
Впервые за несколько часов непрекращающегося допроса, после этих слов Джошуа увидит на лице МакДоно настоящее удовлетворение. «Ты поступил правильно, и теперь можешь отдохнуть» — получит он одобрение своих действий.
«Правда?! О, слава Богу! Спасибо, Господи, ты спас меня! Мне нужно поспать….», — скажет он, в край обессилев.
Так, словно у дрессированной зверушки, у Джошуа начнут вырабатывать «условный рефлекс» — исполнять волю следователя, а не рассказывать правду. Его отпустят под залог, и только позже всем станет ясно, что детективы, которые допрашивали Джошуа Тредвэя на протяжении 10 часов в ночь с 27 на 28 января солгали ему, по меньшей мере, в трех значимых моментах:
— они убедили его, что имеют физические доказательства заговора между Майклом Кроу и Аароном Хаузером об убийстве Стефани Кроу;
— заставили Джошуа думать, что двое друзей подставили его;
— утверждали, что нож «Лучшая защита» абсолютно точно является орудием убийства.
Спустя много времени, уже на суде, детектив Ральф Клэйтор признает свою вину, но добавит, что это распространенная практика давления на подозреваемого, которая часто действительно работает, и приводит к признанию.
Но, это будет позже, а сейчас, спустя 13 дней, 10 февраля, после первого допроса, Клейтор опять вызовет мальчишку на беседу, пообещав, что она продлится не более 45 минут. И снова обманет, ибо этот разговор затянется на 10 часов. К тому же на вопрос Майкла Тредвэя, нужен ли его сыну адвокат, ответит отрицательно.

На втором допросе Джошуа будет трижды (!) подвергнут опросу под контролем анализатора CVSA, и каждый раз ему будут говорить о провале теста, хотя на самом деле на показания машины все давно перестанут обращать внимания. Результатом станет отрицание Джошуа своего участия и вины в убийстве Стефани Кроу, однако, на этот раз он расширит повествование об Аароне Хаузере и Майкле Кроу.
Согласно новой версии Джошуа, выходило, что убийство девочки задумал именно Майкл, который рассказал Аарону, как ненавидит собственную сестру. Все каникулы они, якобы, тщательно планировали преступление, после чего «главное дело сделал Майкл, а Аарон ему помогал в заметании следов».
На четвертом часу прессинга мальчишка снова начнет постоянно плакать и спрашивать «что вы хотите, чтоб я рассказал?». А затем выпалит, что Аарон угрожал ему и его родным смертью, если Джошуа предаст друзей. Неожиданно подросток сообщит детективам, что всегда боялся Аарона, так как тот явно является социопатом, физически и психологически сильным человеком, который умеет манипулировать людьми, подавляя их логику и разум. Выходило, что в их компании обычно всем заправлял именно Хаузер, который выступал в роли талантливого стратега, умеющего наперед просчитывать все шаги.
Но этот рассказ не удовлетворял МакДон, ибо казался ему неполным. Проникновенным голосом «чуткого психолога» он рассказал Джошуа о параллельных допросах Майкла и Аарона в соседних комнатах. И добавил — «именно в этот момент они сдают тебя. Они свалят на тебя всю вину, если ты не будешь первым». На самом деле никаких параллельных допросов друзей Джошуа в то время не проводилось, и это была очередная уловка, с помощью которой из него, словно жилы, тянули признание.
Причем, что удивительно, большую часть времени беседы с ним, за допросом в полицейском участке Эскондидо будет наблюдать никто иной, как…заместитель окружного прокурора. И почему-то тогда он тоже посчитает, что в подобных методах выбивания признаний из подростка нет ничего предосудительного. Он даже не остановит разговор, когда мальчишке не зачтут его права. Ведь именно из них Джошуа и мог бы почерпнуть знания, что он «имеет право на адвоката» и «может не свидетельствовать против себя». В последующем, решение помощника прокурора не останавливать допрос без зачитывания подозреваемому «правила Миранды» будет иметь тяжелые последствия как для самого прокурора, так и дела в целом.
После нескольких часов тяжелого разговора, у Джошуа начнется весьма заметный тик и появится странное выражение лица, при этом он с каким-то ненормальным воодушевлением начнет рассказывать странную историю о заговоре и убийстве. Дескать, через 4 дня после нападения на Стефани, Аарон Хаузер отдал ему нож, попросил от него избавиться и рассказал о преступлении, но ничего в подробностях не пояснял. МакДоно не верил допрашиваемому, и вкрадчиво уговаривал его рассказать, не присутствовал ли он сам на месте преступления. Мальчишка долго отпирался, а затем решил поведать, что «стоял на стреме», но не заходил в дом и никого не убивал.
МакДоно: где ты ждал, снаружи?
Джошуа: да, я стоял на подъездной дорожке.
Подросток объяснил, что Майкл Кроу позвонил ему около 21.00–21.30 вечером 20 января, сказав, что эта ночь станет ночью расправы. Затем позвонил Аарон Хаузер, и рассказал ему о деталях преступления. Около 23.00 Джошуа, прокравшись мимо спальни родителей, покинул дом, пройдя 4 с лишним километра, после чего очутился возле дома Хаузера (по его словам, в 0.30). Оставшихся 3 километра до жилища семьи Кроу они уже шли вместе, и на это им понадобился примерно час. Зная, что за дело им предстоит, Джошуа, якобы находился в состоянии оцепенения, руководимый лишь страхом перед Хаузером.
После Майкл впустил Хаузера в дом, и их не было примерно 30 минут, а Джошуа все это время провел снаружи. Затем друзья попрощались друг с другом, и он отправился домой уже в одиночку.

Схема расположения домов трех подростков
Этот странный рассказ испуганного подростка, в котором не клеилось ровным счетом ничего, закономерно, не удовлетворил обоих детективов. Если все было именно так, становилось неясно, зачем Аарону и Майклу вообще понадобилось тащить с собой Джошуа? Чтобы он постоял снаружи дома? Абсурд, который не имел ни единого логического объяснения. Глупым было и то, что они не выбросили нож в какой-нибудь лесной посадке по дороге, а с неизвестной целью отдали его Джошуа. Избавиться от ножа можно было, выкинув его в зарослях апельсиновых деревьев или в водах протекающего неподалеку канала. Но нет, по расскажу Тредвэя выходило, что им на это не хватило мозгов? И потому, когда он закончил свое повествование, его попытались уличить во лжи. Спустя несколько минут Тредвэй признался, что на самом деле вошел в дом и все время убийства провел, находясь в темной кухне. Он ничего не видел и не слышал, но стал свидетелем того, как Майкл Кроу смывал кровь с ножа в кухонной раковине. И этим ножом была «Лучшая защита».
На данном моменте стоит заострить внимание, ведь, как вы помните, кухонную раковину криминалисты тщательно осмотрели и подвергли тестам — следов крови в ней обнаружено не было.
«А если бы кто-то из семьи Кроу спустился ночью на кухню и застал тебя там? Разве Майкл и Аарон не могли бы справиться без тебя?», — допытывались детективы.
«Я не думал об этом», — ответил Тредвэй с какой-то детской непосредственностью, и вскоре его допрос пришлось прекратить.
Арест Тредвэя
В 19.25 10 февраля, почти через 9 с половиной часов допроса Джошуа Тредвэя официально возьмут под арест за участие в убийстве Стефани Кроу. И только в этот момент зачитают его права. Допрос продолжат, но на смену Клейтору и МакДоно придет иной полицейский — Марк Рисли, который в рассказе подростка найдет еще очень много несовпадений.
Помимо того, что была неясна цель привлечения Джошуя к преступлению, не вязались временные рамки, которые он озвучивал. К тому же была непонятна и мотивация Аарона для участия в убийстве Стефани. Если Майклом Кроу могла двигать ненависть, то чем руководствовался Хаузер? Но, по мнению допрашиваемого, оказывалось, что Хаузер является невероятно больной личностью, умным манипулятором, любящим агрессию и насилие, к тому же физически сильным молодым человеком. Выходило, что он участвовал в убийстве «просто по приколу».

Аарон Хаузер
Затем Рисли попытался выяснить у Джошуа, не применяли ли к нему в ходе допроса недозволенные методы, не использовали ли применение силы, не подавляли ли морально? И на каждый из этих вопросов мальчик ответил отрицательно.
Позже, на суде, уже науськанный сонмом адвокатов, он откажется от своих слов, и скажет, что находился под невероятным психологическим давлением, с помощью которого у него и выбили признание.
Еще один арест
На следующий день 11 февраля несколько полицейских придут в школу Orange Glen High School, вызовут к директору Аарона Хаузера, где и арестуют подростка. По сути, свои обвинения против него детективы строили лишь на основании слов Джошуа Тредвэя. Все остальные попытки заставить Хаузера «проколоться» у полиции не увенчались успехом. В частности, еще 28 января они заставили Тредвэя позвонить другу в попытке получить инкриминирующие утверждения.
Клейтор научил Тредвэя, что и как спрашивать, но спокойный и собранный Хаузер отрицал какую-либо связь с убийством и пытался успокоить явно расстроенного друга.
«Нам нужен план», — скажет ему Джошуа по телефону, но Хаузер его не поймет.
«Джош, нам не нужен план. Мы не сделали ничего плохого. Я не давал тебе этот нож и не помогал Майклу. И если Майкл действительно убил свою сестру, я ничего об этом не знаю».

Аарон Хаузер, на заднем плане Джошуа Тредвэй
Мать Хаузера, Сьюзи, позже засвидетельствует, что ее сын при разговоре с взволнованным человеком, всегда переходит на нарочито спокойный, медленный и уверенный тон. Так он пытается успокоить собеседника. Но, после телефонного разговора с Тредвэем ее сын «вышел из своей комнаты, дрожа как осиновый лист», сказав
«я не знаю, что происходит с Джошем. Не понимаю, почему он говорит такие вещи».
Однако, для Клейтора спокойный голос Аарона стал подтверждением его хладнокровия и попыткой манипулирования другом. Он считал, что Хаузер является психологическим стержнем в убийстве Стефани Кроу, который и вдохновил Майкла на преступление.

Отец Аарона, Грег Хаузер, запретит без своего участия беседовать с сыном, но подпишет согласие на использование голосового анализатора. И, как и в случае с допросами Джошуа и Майкла, Аарону не зачтут его права. В связи с этим в дальнейшем на суде все полученные таким образом сведения превратятся в ничто, будут оспорены и подвергнуты осуждению.
Впрочем, в отличие от Кроу и Тредвэя, Аарон Хаузер никогда в своем участии в преступлении никоим образом не сознавался. На обвинения он отвечал недоумением и обидой, и более того, всячески выгораживал обоих своих друзей. К примеру, Майкла он называл «абсолютно мирным человеком, не способным и мухи обидеть».
Видя, что здесь их тактика давления не срабатывает, детективы предложили подростку гипотетически порассуждать, как бы он убил Стефани Кроу, если бы у него были на это причины.
«Я схватил бы ее за руки и завел их за спину. Встал сзади, закрыл рот рукой и перерезал горло. Так на меня попало бы минимум крови. Я сделал бы это сам, без участия других людей. То, что знают двое — знает каждая свинья. А нож бы выкинул в воду — там бы его вряд ли нашли».

Слева направо: Майкл Кроу, Джошуа Тредвэй и Аарон Хаузер
В сущности, его предположение никоим образом не совпадало ни с рассказом Джошуа Тредвэя, ни с реальными событиями в страшную ночь. Стефани не хватали за руки и не закрывали ей рот. Ей не перерезали горло, а убили ударами в грудь и спину. Но МакДоно, Клейтор и остальные детективы, работавшие по делу, были допросом Хаузера удовлетворены. Ведь показав его запись Лоуренсу Блюму, психологу, консультирующему полицию Эскондило, они услышали об Аароне страшный вердикт — это «социопат», заключил Блюм, «Чарльз Мэнсон с высоким IQ, и его стоит опасаться».
Утраченный дом
Похороны Стефани состоялись 21 января 1998 года на кладбище Oak Hill Cemetery в Эскондидо. Одноклассники, друзья и просто чужие люди жертвовали деньги, чтобы помочь семье Кроу хоть как-то справиться с их горем. В общей сложности провести убитую девочку в последний путь пришло около 600 человек, но Майкла на похороны не пустили. Во избежание неприятных инцидентов, полиция решила его не показывать публике, дабы та в порыве праведного гнева не растерзала подростка.
Через три дня после похорон, полиция позволила семье Кроу вернуться в свой дом. Экспертизу и все возможные исследования были завершены, а значит он перестал представлять интерес для полиции.
Одноэтажное ранчо, расположенное на холмистой части дороги Valley Center Road, семья арендовала за $650 в месяц на протяжении последних 4 лет. Уютный, на четыре спальни, с бассейном и авокадовым садом, в нем члены семьи себя чувствовали, как в собственном доме. Но никто из них не ожидал, во что он превратится после полицейского набега.
Большая часть ранчо утратило вид жилого, казалось, что тут промчался настоящий смерч, вырвав «хищными зубами» куски пола и обшивки. В спальне Стефани сняли весь гипсокартон, ковровое покрытие и половые доски. Встроенные шкафы зияли «разинутыми ртами», вывернув наружу «языки» открытых дверей. Их «чрева» были практически пусты, ибо большую часть вещей девочки и ее брата унесли, как потенциальные улики. Многие предметы интерьера были сломаны и валялись на полу. Бассейн оказался завален каким-то мусором, исчез телевизор, видеоприставка и все игры Майкла. Было понятно, что эти предметы воспринимались экспертами, как потенциальное доказательство, но жить в таких условиях оказалось совершенно невозможным.
И не взирая на то, что сейчас один из трех детей был мертв, а второй находился под следствием, как убийца, семье Кроу пришлось срочно куда-то переезжать. С тяжелым сердцем, они собирали свои вещи, не ожидая никого увидеть во дворе. Но, узнав, что они вернулись, к ним зашел местный пастор — преподобный Гэри Уэст, ближайший сосед, который выразил соболезнования и неожиданно начал расспрашивать о бородатом бродяге Ричарде Тьюите.
На тот момент Кроу ничего о нем не слышали, и страшно удивились рассказу о пугающем человеке. Но, позже Стив Кроу скажет, что именно тогда он понял — «полиция нас обманывала».
Они переселятся в иной дом, расположенный в 4 км от первоначального места обитания, и он будет гораздо меньше. Впереди на горизонте у семьи маячили большие траты на адвокатов, часть их имущества была безвозвратно потеряна, так что о нормальном жилище сейчас не приходилось и мечтать.
Защитники
Известие об обвинении трех подростков в зверском убийстве 12-летней девочки в Эскондидо, разумеется, стало сенсаций не только в штате Калифорния. О нем услышала вся страна, и, вполне ожидаемо, некоторым людям, работающим в сфере юриспруденции участие в этом деле сулило некоторые дивиденды.
Не секрет, что чем больше резонанса создает преступление и судебное разбирательство, тем больше славы, известности, а значит, впоследствии и денег, получают адвокаты, защищающие подозреваемых. Поэтому, вполне объяснимо, что защитниками трех мальчишек, родители которых являлись небогаты и неизвестны, в итоге стали настоящие акулы адвокатского бизнеса.
За дело Джошуа Тредвэя взялась очень известная на те времена в Америке 37-летняя адвокатесса Мэри Эллен Эттридж, прославившаяся громким «отмазыванием» нескольких убийц. Как только она услышала в новостях заявление об обвинении трех подростков, то сразу же смекнула, что на этом деле можно прозвучать еще громче. Разумеется, во всех последующих интервью она будет заявлять, что просто радела за справедливость. Мы же с вами, давайте, будем смотреть на эти вещи прагматично.

Эллен Эттридж
Конечно, опыт подсказывал ей, что даже самые симпатичные на первый взгляд клиенты, в результате могут оказаться отъявленными мерзавцами. И в данном случае мастерство адвоката заключается в нахождении вариантов, как смягчить приговор. Чем больше будет найдено технических деталей, способных показать присяжным глупость или некомпетентность полиции, тем больше шансов развалить дело. И, конечно, как только Эттридж сумела пообщаться с родителями Джошуа, а также с ним самим, ей стало ясно, что данное судебное разбирательство точно станет выигрышным. Не обязательно для мальчишки, но точно для нее. Ведь в нем буквально все кричало о неправильно проведенном следствии.
Поэтому-то, получив от прокуратуры первое предложение о смягчении приговора Джошуа в обмен на дачу показаний против его друзей, она искренне рассмеялась. «Да ваше дело трещит по швам!», — решила она, и вгрызлась в него в полную силу.
Подобные же эмоции испытали и другие защитники двух подозреваемых: Пол Блейк, ставший адвокатом Майкла Кроу и Дональд МакИннис, взявшийся отстаивать интересы Аарона Хаузера. Все они верили в довольно быстрый положительный исход, тем более, что помимо ошибок проведения следственных действий, их хорошими помощниками стали родители подозреваемых. Ведь это дело не походило на многие иные — в нем родители жертвы имели общие интересы с родителями подсудимых.
На самом деле, до всего этого кошмара, взрослые члены семьи Кроу, Хаузер и Тредвэй не были знакомы. Поначалу они с опаской поглядывали друг на друга, не зная, как реагировать на экстремальные обстоятельства. В особенности дискомфорт испытывали родители Джошуа, ведь главным образом на его показаниях держалось обвинение остальных мальчишек. Однако, вскоре все они поняли, что находятся «в одной лодке», и стали не только поддерживать друг друга, но и образовали некое сообщество, в котором продумывали общие схемы поведения защиты и реакции на появляющиеся факты.
Подготовка к судебному разбирательству
На протяжении нескольких месяцев после ареста, обе стороны начали готовиться к суду. Их первая битва должна была состояться в июле 1998 года, когда прокуратура собиралась требовать, чтобы подростков судили как взрослых, а не детей.
На первый взгляд казалось, что позиции обвинения в данном деле очень сильны. В доме нашли множество отпечатков пальцев и брызг крови, а в руке убитой Стефани — несколько волосков.
Анализ кровавых пятен также сулил множество открытий. Кровавые отпечатки были найдены на кровати и полу, брызги крови находили на шторах, стопках газет и журналов. Были собраны одежда и обувь подозреваемых, и все это необходимо было проанализировать, чем и занялся Джордж Даргин, руководитель криминалистической лаборатории.
Стоит понимать, что в то время криминологи полиции Эскондило в США являлись пионерами применения совершенно инновационного метода обнаружения скрытых следов крови. Этот анализ проводился с помощью тогда еще мало известного вещества под названием флуоресцеин, который был способен вступать в реакцию даже с малыми количествами крови. 4 года назад (в 1996) его открыл калифорнийский микробиолог Роб Чизман, к помощи которого и решил прибегнуть Джордж Даргин.
Изначально разработанный для использования в офтальмологии, с помощью флуоресцеина криминалисты Эскондило в одном из предыдущих дел нашли кровавый отпечаток ладони в ванной. Тогда этот анализ очень помог идентифицировать подозреваемого, и потому в деле убийства Стефани Кроу его также решили применить.
Флуоресцеин — это флуоресцентный краситель, который требуется распылять на поверхность, а затем активировать его путем применения перекиси водорода, и, вуаля, даже следы замытой крови станут заметны.

Флуоресцеин «находит» следы замытой крови
Это вещество (наравне с люминолом) используется в криминалистических исследованиях для выявления следовых (очень малых) количеств крови, даже если поверхность была подвергнута неоднократной очистке. Оно очень чувствительно к энзимам и железу, которые содержатся в красных кровяных тельцах-эритроцитах (1:105 000). Флуоресцеин оказывается очень успешным в случаях, когда требуется найти невидимые глазу следы обуви с частицами крови на ней. Благодаря этому обнаруживается цепочка следов, ведущая от места преступления. Также флуоресцеин способен находить кровь на отстиранной одежде или подвергнутой химической обработке обивке машин.
Но, как и в случае с люминолом, флуоресцеин реагирует и на другие вещества, такие к примеру, как слюна, моча, медь, свекольный сок и отбеливатель (гипохлорид натрия). К тому же, напрямую он не предоставляет экспертам улики, а лишь показывает, где им требуется их собирать.
В доме семьи Кроу флуоресцеин распыляли в нескольких местах.

В итоге, это вещество дало положительную реакцию на ковровом покрытии между кухней и родительской спальней. Похоже, это были следы обуви, ведущие из комнаты Стефани. Их также нашли на обуви Майкла Кроу, на той самой, в которой он первый раз был доставлен в полицию.
Продолжим в следующей части.